Новости из регионов

Раввин Барнаула Исроэль-Ноах Каменецкий побеседовал с Александром Розенбаумом.

Александр Розенбаум приехал со своей новой сольной программой, посвященной 60-летию со дня рождения музыканта. Именно Барнаул оказался в списке первым, среди городов, которые встретят любимого певца с его программой "Концерт длиною в жизнь".

После концерта Александр Яковлевич встретился с главным раввином Алтайского края и Барнаула И. Н. Каменецким и дал интервью для Еврейской газеты Барнаула.

– Традиционно мы всегда интересуемся, откуда человек, каковы его корни. Все знают, что Вы живете в Петербурге. А как Вы попали в Петербург?

– Я еврей. Бабушка моей мамы из Австровенгрии, еврейка, а дедушка, мамин папа, из Киева. Бабушка, мама мамы приехала в Петербург в начале века, привезла с собой маму а ее папа, мой прадед приехал в Петербург после того, как его обманули в Гомеле, он владел газетой "Гомельская копейка". С начала века, по маминой линии, они уже в Петербурге. А папины – с Украины, и папу привезли в Петербург в 24 – 25 гг. ХХ века (он родился в 23 г.) совсем грудным. У меня национальный вопрос очень хорошо решил мой младший брат, его уже сейчас нет в живых. Когда ему было 4 или 5 лет, он сказал: "У меня мама с Сашей русские, папа – украинец, а я – казах". Дети решили национальность лучше, чем взрослые. Он раскидал всех по месту рождения. Папа с Украины, я с мамой из Петербурга, а он родился в Усть-Каменогорске. Мама с папой там были после института, работали.

– Какие еврейские традиции соблюдались у Вас в семье?

Никакие, к сожалению. Бабушка с папиной стороны говорила на идиш. В Петербурге это не поддерживалось. Делала кнейдлах, фейглах, шмейлах и все остальное. Но в синагогу никто не ходил, конечно, боялись. А мы с братом абсолютно отрезанные от еврейской культуры люди были, а сейчас, слава Б-гу, как-то мы продвигаемся к этому делу.

– А сейчас как?

– Сейчас я регулярно бываю в Израиле. Стою у Стены Плача. Кстати, был там неделю назад. Фотографии сделал. Тфилин мне одевали у Стены Плача. Я раз в году там.

Я никогда не говорил, что я русский. Это очень смешно, когда татарин или еврей или грузин говорит "я вырос в России, поэтому я русский". Глупость! И говорить об этом неприлично. Ты еврей или татарин, или грузин. Но культура моя, она во многом русская. Но единственное место, где я точно знаю, кто я такой, как меня зовут, кем были мои предки – это у Стены Плача. Я руку на стену кладу, и меня пробивает электричеством. А с друзьями я хожу там, в разные "Святые" места, пытался проникнуться, святость не проникает. Другие святыни, которые я уважаю – это просто как музей. Стена Плача – другое дело. Мурашки по коже. Земля моя в Ленинграде, я не считаю Иерусалим своей Родиной, но я чувствую себя там, как дома. Мне там очень комфортно: я приезжаю и без всяких таблеток чувствую себя лучше.

– Много ли у Вас друзей евреев?

– К сожалению, видеться с друзьями нет времени, но я стараюсь. Вообще, много друзей не бывает. Но из четырех друзей в Ленинграде трое – евреи.

– Как из врача Вы стали музыкантом?

– А как Вы стали из экономиста раввином? Примерно также. Вы же понимаете, ребе, что надо заниматься одним делом, чтобы, став глубоким профессионалом, дать то, что ты можешь. Невозможно лечить людей и писать песни. Невозможно быть экономистом и раввином одновременно. Необходимо полностью отдаться одному делу. Я всегда говорю, что если ты хочешь стать генералом, то надо заниматься одним делом, а если брать несколько, то будешь максимум полковником. Чем больше дел, тем меньше знаний.

– Не секрет, что Вы часто бывали в Афганистане во время войны. Что Вы чувствовали там?

– Я на войне был, вот все, что я чувствовал. Задача была одна — поддержать своих братьев, детей, жен, сестер.

– Думаете ли Вы, что песни того времени были для советских евреев чем-то вроде своей религии?

– Песни того времени были причастны и к еврейству, люди находили в них отдушину.

– Как Вы думаете, что нужно сделать, чтобы молодежь потянулась к еврейству?

– Во-первых, лучшая пропаганда – это еврейские школы сегодня. Все мечтают отдавать своих детей в наши школы, потому что у нас лучшие преподаватели, хорошая история, обеспечение, хорошая охрана. Русские родственники отдают своих детей в еврейские школы. Обязательно сделайте еврейскую школу. Молодежь тянется к иудаизму. Им по-детски завидно, что русские ходят в церковь. У них тоже появляется своя история.

А детские садики? Там хорошая мебель, хорошее питание, хорошее воспитание – там хорошо. Они идут не из-за чего-то, а потому что там хорошо, а я хочу, чтоб моему ребенку тоже было хорошо.

– Скажите, а Вы на еврейские праздники часто приходите?

– В синагогу? Редко. Ну, бывает, на Рош а-Шана, на Песах. Просто я редко бываю в городе.

– Какой у Вас любимый праздник?

– Песах. Симхат Тора веселый праздник, но я не большой любитель танцев.

– Есть ли у вас нелюбимое слово?

– Одно из моих самых нелюбимых слов – это интернационалист. Ой, ненавижу это слово. Под его эгидой многие уничтожали других людей. Я за слово "Национализм". Между национализмом и шовинизмом есть очень тонкая граница, которую нельзя переходить. Это правильно, когда человек любит свой народ, свою культуру и стремится эту культуру приподнять до определенных высот. Это национально здоровый и национально полноценный человек. Национальный вопрос будет лучше всего решаться в полном расцвете национальных культур. В стране должны существовать разные школы — еврейские, грузинские, туркменские. Наряду с русским там должен изучаться и национальный язык. Там должны изучаться традиции, праздники.

– И под конец, что бы вы хотели пожелать членам нашей общины?

– Ходить в синагогу и знать, что ты – еврей. Но это тому, кто хочет. А тому, кто не хочет, кто хочет быть атеистом – дорога вперед. Но я почему-то думаю, что религия дает какое-то утешение в жизни, надежду. Вера – это очень хорошая вещь. И знать свои корни, прошлое, дружить со всеми народами, конфессиями. Знать, что мы живем в России, желать, чтобы у всех, кто в ней живет, было все хорошо, и делать все, чтобы это было так – каждый на своем рабочем месте. 
 
 

Источник: http://www.feor.ru

Вернуться